Сад костей - Страница 48

К оглавлению

— Венделл, прости, — извинился Норрис. И вздохнул.

— Я не привык видеть в людях хорошее.

— Значит, ты видишь только плохое?

— И редко ошибаюсь.

— Тогда тебе стоит сменить круг общения.

Норрис рассмеялся. Усевшись на кровать, он потер лицо.

— Полагаю, ты прав.

Закрыв дверь, Венделл снова подошел к нему.

— Что ты собираешься делать?

— Со слухами? А что я могу сделать? Чем больше я настаиваю на своей невиновности, тем больше выгляжу виноватым.

— Но ты должен что-то предпринять. Это же твое будущее. И оно висит на волоске. Достаточно лишь нескольких подозрений, нескольких сплетен, и попечители больницы навсегда закроют ему доступ в палаты. Как просто подмочить репутацию, подумал Норрис. Подозрения повиснут на нем, словно заляпанный кровью плащ, отпугивая надежды на будущее и любые перспективы, и останется у него лишь один путь — вернуться на отцовскую ферму. В дом, где живет холодный суровый человек.

— Пока убийцу не поймают, — постановил Венделл, — все будут коситься на тебя.

Норрис взглянул на испачканное пальто и, похолодев, вспомнил существо, которое стояло на набережной и смотрело на него. «Я его не выдумал. Роза Коннели тоже видела его».

15

Если этот жуткий холод продержится еще хотя бы неделю, подумал Косой Джек, почва замерзнет, и копать будет невозможно. Скоро трупы начнут класть в надземные склепы и будут хранить там вплоть до весенней оттепели. Тогда, помимо дурной погоды, появится масса других забот — тяжелые замки и землекопы, которых придется подкупать. Для Джека смена времен года характеризовалась не цветущими яблонями и не осенним листопадом, а качеством земли. В апреле с почвой приходилось бороться — она казалась такой плотной и жадной, что стаскивала с ног сапоги. В августе темные сухие комья быстро становились теплой пылью в его руках, если не считать злобных комаров, облаком поднимавшихся в воздух с каждым движением лопаты, в это время копать удобно. Стоит вонзить лопату в замерзшую январскую землю, инструмент звякнет, словно колокол, и удар, пройдя по черенку, отзовется болью в руках. Даже если развести на могиле хороший костер, почва будет оттаивать несколько дней.

В январе хоронили немногих. Но в конце осени еще было чем поживиться.

Так что Джек вывел свою телегу в сумерки, и под деревянными колесами захрустела тонкая корка замерзшей земли. В этот час на пустынной дороге не было ни души. За кукурузным полем, покрытым побуревшими сломанными стеблями, в окнах фермерского дома он увидел сияние свечи, но никакого движения не заметил, да и звуков никаких не доносилось, если не считать стук лошадиных копыт и треск льда под колесами его телеги. Такой неприятной ночью ему совсем не хотелось отправляться в путь, но выбирать не приходилось. Нынче сторожа есть на всех кладбищах — и на том, что у Старого Амбара, и на том, что возле холма Коппа в Нортсайде. Даже заброшенное кладбище у перекрестка Роксбери теперь охранялось. Казалось, с каждым месяцем Джека все больше и больше вытесняют из города. А ведь было время, когда он не ездил дальше Центрального кладбища в Общинном парке. Безлунной ночью, с командой резвых помощников, он мог набрать сколько угодно нищих, папистов и старых солдат. Труп богатого или бедного — какая разница, труп он и есть труп, и за каждый платят одинаково.

Анатомам безразлично, какую плоть резать — упитанную или исхудавшую.

Но теперь студенты-медики, так неаккуратно копавшие и столь небрежно маскировавшие свои подвиги, перекрыли доступ к этому источнику, а вместе с ним и к другим кладбищам, что располагались по соседству. Они являлись на кладбища, разгоряченные крепкими напитками и напускной храбростью, и оставляли после себя изуродованные могилы, затоптанную землю — такие грубые следы осквернения, что даже нищие вскоре начали охранять своих мертвых. Эти чертовы студенты испортили жизнь настоящим мастерам своего дела. Когда-то он мог жить безбедно. Но нынче ночью легкой добычи не получится — Джек вынужден ехать по бесконечной проселочной дороге и с ужасом думать о том, что ему предстоит. А еще — ему придется управляться в одиночестве, сейчас, когда находок так немного, Джеку очень не хотелось оплачивать напарника. Нет, сегодня он будет работать один. Оставалось надеяться лишь на то, что свежая могила, которую ему удастся обнаружить, — дело рук ленивых землекопов, тех, что не станут рыть двухметровую яму.

А вот его собственная могила ни за что не будет такой дрянной.

Косой Джек в точности знал, как его похоронят. Он все как следует продумал. Три метра глубины, тело в железной клетке, и еще сторож, который будет охранять его тридцать дней. Этого времени достаточно, чтобы плоть сгнила. Джек видел, что творят ножи анатомов. Ему платили за то, чтобы он сбывал останки, после того как резня и распиливание подходили к концу, и у него не было ни малейшего желания превращаться в охапку обрубленных конечностей. «Ни один врач не прикоснется к моему телу», — решил Джек. Он уже начал копить деньги на похороны — сокровище хранилось в ящике под полом спальни. Фанни знает, какая могила ему нужна, и сможет проследить за тем, чтобы все сделали правильно, как следует.

Если денег достаточно, можно купить все что угодно. Даже защиту от таких людей, как Джек.

Впереди виднелась низкая ограда кладбища. Он потянул лошадь за поводья и остановился на дороге, разглядывая тени. Луна скрылась за горизонтом, теперь могилы освещали только звезды. Достав лопату и фонарь,

Джек соскочил с телеги. Подернутая льдом земля захрустела под сапогами. За время долгой поездки ноги затекли.