Сад костей - Страница 99

— Такие уж, девочка, у него занятия, — объяснила госпожа Фербуш. — Доктора никогда не работают в одно и то же время. Пациенты всегда посылают за ним по ночам, порой он и до рассвета не возвращается.

Все остальные домочадцы давным-давно разошлись по своим комнатам, а доктор Гренвилл все не возвращался. Роза лежала без сна. Угольки в очаге перестали пылать и, тускнея, превращались в пепел. Через окно

Розе был виден силуэт дерева, обрисованный лунным светом, она слышала, как его ветви колышутся на ветру.

Вдруг до нее донесся еще один звук: лестница прислуги заскрипела под чьими-то шагами.

Он замерла, прислушиваясь. Скрип становился все отчетливей — шаги приблизились к кухне. Возможно, это одна из служанок — хочет снова растопить печь. Роза едва различала темную фигуру, выступившую в темноте.

Затем услышала стук упавшего стула, и чей-то голос пробормотал:

— Проклятье! «Мужчина», — поняла Роза.

Поднявшись с кровати, она пробралась к очагу и попыталась на ощупь зажечь свечу. Когда пламя, вспыхнув, ожило, девушка наконец увидела незваного гостя — юношу в ночной рубашке со спутанными и всклокоченными со сна волосами. Заметив Розу, молодой человек замер, очевидно, он так же испугался, увидев ее, как и она — его.

Это молодой хозяин, решила она. Племянник доктора Гренвилла, который, как ей сказали, поправляется после операции наверху, в своей спальне. Культю левого запястья скрывала повязка, а сам юноша, покачиваясь, с трудом стоял на ногах. Отставив свечку в сторону, Роза помчалась на выручку едва не рухнувшему молодому человеку.

— Все хорошо, я сам, — произнес он.

— Господин Лакауэй, вам нельзя подниматься. — Роза поставила на место стул, который Чарлз уронил в темноте, и осторожно усадила юношу. — Я позову вашу матушку.

— Нет, не надо. Прошу вас!

Его отчаянная мольба остановила Розу.

— Она только суету поднимет, — пояснил он. — А я устал от суеты. Устал сидеть в своей комнате потому только, что ей кажется, будто у меня вот-вот начнется лихорадка. — Юноша поднял на Розу умоляющий взгляд: — Не будите ее. Просто позвольте мне немножко посидеть тут. А потом я вернусь в постель, обещаю.

Она вздохнула:

— Как вам будет угодно. Но вы не должны подниматься сами по себе.

— А я не сам по себе. — Он слабо улыбнулся. — Здесь со мною вы.

Чувствуя на себе его взгляд, Роза подошла к очагу, чтобы разворошить угли и добавить дров. И вот язычки пламени, запрыгав, начали подавать в комнату желанное тепло.

— Вы та девушка, о которой судачат служанки, — догадался он. Обернувшись, Роза взглянула на юношу. Вновь разгоревшийся огонь пролил новый свет на его лицо, и она разглядела изящные черты — благородный лоб и почти девичьи губы. Болезнь стерла краски с этого красивого, нежного лица, скорее мальчишеского, чем мужского.

— Вы друг Норриса, — проговорил он. Она кивнула.

— Меня зовут Роза.

— Что ж, Роза. Я тоже его друг. И, если судить по тому, что я слышал, друзья нужны ему сейчас чрезвычайно.

Внезапно вся серьезность положения, в котором оказался Норрис, с новой силой навалилась ей на плечи, заставив Розу опуститься на стоявший у стола стул.

— Я так боюсь за него, — прошептала она.

— У дядюшки есть связи. Он знает влиятельных людей.

— Сейчас даже ваш дядюшка сомневается.

— А вы, значит, нет?

— Нисколечко.

— Почему вы так в нем уверены? Роза в упор посмогрела на Чарлза.

— Я знаю, какое у него сердце.

— В самом деле?

— Вы считаете меня помешанной.

— Это потому, что о преданности часто складывают стихи, но в действительности она встречается крайне редко.

— Я бы не смогла хранить преданность человеку, в которого не верю.

— Что ж, Роза, если когда-нибудь мне будет грозить виселица, я сочту за счастье иметь такого друга, как вы.

При упоминании о виселице девушка, вздрогнув, отвернулась к очагу, там языки пламени быстро пожирали полено.

— Простите, я не должен был говорить это. Мне дают столько морфия, я и сам не ведаю, что болтаю. — Чарлз бросил взгляд на перевязанную культю. — Сейчас я ни на что не гожусь. Даже на собственных ногах устоять не в силах.

— Господин Лакауэй, уже поздно. Вам нельзя было подниматься.

— Я спустился, чтобы глотнуть бренди. — Он с надеждой посмотрел на Розу. — Принесете мне его? Оно там, в серванте.

Чарлз указал в другой конец кухни, и девушка подумала, что, должно быть, нынче ночью он не впервые совершает нападение на эту бутылку.

Она налила ему, едва покрыв дно бокала, и Чарлз одним махом уничтожил напиток. Несмотря на то, что юноша явно ожидал добавки, Роза убрала бутылку в сервант и решительно заявила:

— Я помогу вам подняться в вашу комнату.

Освещая путь свечой, Роза повела Чарлза по лестнице на второй этаж. Она еще ни разу не поднималась наверх, а потому, ведя юношу по коридору, с любопытством разглядывала чудеса, выхваченные пламенем свечи, — ковер с богатым узором, блестящий узенький столик, целую галерею портретов на стене. Знатных мужчин и женщин изобразили так живо, что Розе показалось, будто эти персоны следят, как она провожает Чарлза в его комнату. Не успели они добрести до постели, как юноша начал оступаться, словно несколько капель бренди, добавленных к морфию, привели его в состояние полнейшего опьянения. Вздохнув, Чарлз шлепнулся на свой матрац:

— Спасибо, Роза.

— Спокойной ночи, сэр.

— А он счастливчик, Норрис-то. Ему повезло найти девушку, которая любит так, как вы. О такой любви пишут поэты.